К его удивлению, отец объявил:

— У всех троих.

С этими словами старший Карсон придвинулся поближе к Сету и заговорил, понизив голос:

— Дело касается моей жены, то есть их матери. Она очень больна.

— А где она? — уточнил Сет.

— Дома. Она не может передвигаться.

— А где ваш дом?

— В Хэммонде.

— Вы хотите сказать, что приехали из Индианы? А чем конкретно больна миссис Карсон?

Старик покусал губы, обвел взглядом сына и дочь, и оба кивком дали понять, что он должен договорить до конца.

— Год назад у нее нашли злокачественную опухоль желудка. Сделали операцию. Все вырезали.

— Дальше?

— Поначалу было несладко, но мы помогли ей как-то приспособиться. Какое-то время казалось, дело пошло на лад. Я даже возил ее на Карибы на годовщину нашей свадьбы.

Он замолчал. Тяжело вздохнул и продолжил:

— А потом все словно началось опять. Мы снова поехали к врачу. Он сделал рентген. Хотите взглянуть?

— Да, конечно.

Сет взял из рук старика конверт, вынул снимки и повесил их на стекло с подсветкой.

Ситуация была ясна с первого взгляда.

— Если откровенно, дела неважные.

— Мы знаем, — ответил сын.

Тут снова заговорил отец:

— Я спросил врача, взялся бы он еще раз оперировать. А он говорит…

Мужчина расплакался.

— Извините меня, доктор Лазарус. — Он всхлипнул. — Этот врач мне такую ужасную вещь сказал! И так грубо! Взял и сказал: «Не стоит и возиться».

— Да уж, он с вами не поцеремонился, — согласился Сет. — Но снимки действительно показывают большую опухоль в том месте, где ее оперировали.

Старик со слезами добавил:

— Когда я стал его умолять, он только отмахнулся.

— И никакого другого лечения не посоветовал?

— Есть еще лучевая терапия. Но даже наш семейный врач говорит, что в случае рака желудка это как мертвому припарки.

— Боюсь, ваш доктор прав, — согласился Сет.

Мистер Карсон заговорил быстрее:

— Тогда он предложил химиотерапию. Только от нее проку столько же. Единственное, что можно гарантировать, — все волосы повыпадают. И ты превратишься в беспомощный скелет.

Сет кивнул.

— Что оставалось? Ничего. Ноль. И ее отправили домой умирать.

По мере того как мистер Карсон говорил, в его голосе все больше слышалась мольба.

— Доктор, она уже даже глотать не может. Мы ее кормим детскими смесями. Всякими там кашками, пюре…

— Но и это проходит с трудом, — вставила дочь.

— Чтобы она выпила подслащенной воды, ей приходится давать спазмолитические и успокоительные средства, — добавил сын.

— Мы — опять к врачу, — продолжал рассказывать старший Карсон. — Тот вдруг с новой силой ухватился за операцию. Гастро… что-то там… я даже выговорить не могу.

— Гастростомия, — подсказал Сет. — Это что-то вроде прокладки нового пищеварительного тракта, чтобы пища по трубке поступала прямо в кишечник.

Сет замолчал в ожидании дальнейших деталей.

— Но, доктор, мне ли вам говорить, что это страшная операция, а рак она не остановит! Врач сам это признал! — Карсон повысил голос. — Он даже не уверен, что боли прекратятся. Только продлятся ее страдания.

Старик говорил с горечью.

Сет решил перейти к сути:

— Мне очень жаль, но из того, что вы мне рассказали, я могу заключить, что реально спасти ее ничем нельзя. Я, во всяком случае, таких методов не знаю.

— Мы понимаем, понимаем, — заговорили разом отец, сын и дочь. — Мы все знаем. Знаем.

— Поэтому мы и просим вас о помощи, доктор, — сказал старик, — Помогите ей, пожалуйста.

— Я вас не понимаю, — ответил Сет, и в голове его мелькнула тревожная догадка.

— Доктор, не дайте ей сидеть и превращаться в подобие человека с торчащими отовсюду трубками. Прекратите ее мучения! Дайте ей уйти сейчас, пока ее жизнь еще хоть чем-то похожа на человеческую. Она хочет умереть.

Наступила пауза. Потом Карсон еще раз произнес:

— Пожалуйста, доктор, помогите нам. Помогите ей!

И снова — тишина. Свое слово они сказали.

Сет был в столбняке. Мысль о том, что информация о его давнишнем «акте сострадания» в отношении Мэла Гатковича каким-то образом вышла за стены клиники и даже пересекла границы штата, ужаснула его.

— Кто вас ко мне направил? — спросил он, стараясь сохранять спокойствие.

— Нам вас порекомендовал новый ординатор нашей больницы, доктор Блустоун.

— Попросите доктора Блустоуна позвонить вечером мне домой.

Он встал.

Семейство тоже разом вскочило, как перед священнослужителем, и вышло в коридор.

Сет погасил в кабинете свет. Он запер дверь и пошел к машине, все время думая, какие последствия может повлечь за собой то, что он уже почти готов был сделать.

На этот раз смерть должна будет навестить больного на дому.

Дома Сет с порога пересказал все Джуди. Та разделила его опасения.

— Если Тим этого хотел, то почему не сделал сам? — возмутилась она. — Он нас всех поставил под удар!

Сет молча кивнул. То, что они расценивают как акт милосердия, другие наверняка сочтут убийством.

— Тим мне сегодня должен звонить, — напомнил Сет. — А я, честно говоря, и не знаю, что ему сказать.

— Пошли его куда подальше!

Сет глубоко задумался. Потом тихо сказал:

— А как быть с Карсонами?

— О господи! — простонала Джуди. — Надеюсь, ты не собираешься делать то, о чем тебя попросит Тим!

— На Блустоуна мне абсолютно наплевать! — заявил Сет, глядя куда-то перед собой. — Но этих людей мне жаль. Вся семья исстрадалась. И конца этому не видно.

— Нет, Сет, — возразила Джуди. — Не надо рисковать… — Она вдруг смолкла. Ей передалось и сострадание Сета к этим людям, и его решимость помочь несчастной миссис Карсон.

В начале десятого раздался звонок. Звонил Тим Блустоун из Индианы.

— Сет, я должен объясниться, — начал он.

— Безусловно, — перебил тот. — Я хочу знать дословно, что ты наговорил этим Карсонам и в какой форме.

— Я им сказал, что знаю одного очень сердобольного доктора, который, быть может, сумеет помочь. Сет, у меня не хватит смелости сделать это одному. А кроме того, в ту ночь, когда умер Мел Гаткович, я видел, как ты выходил из его палаты. Я потом все гадал…